Богородице-Сергиевские захоронения 144

Летом и осенью этого года на территории возрождающегося Богородице-Сергиевского женского монастыря Йошкар-Олы проводились подземные работы и археологические раскопки. При этом были найдены поруганные в безбожное советское время древние захоронения, среди которых могли быть части останков насельниц Богородице-Сергиевской обители. О том, кто именно был похоронен на небольшом монастырском кладбище, мы расскажем в нашем повествовании.

130 лет назад в праздник великомученика Димитрия Солунского – 26 октября/8 ноября 1888 года на краю Царевококшайска официально был учрежден Богородице-Сергиевский женский монастырь. Ныне обитель возрождается, а историческая ее территория оказалась теперь уже в центральной части г. Йошкар-Олы.

 Основными монастырскими достопримечательностями в то давнее время были каменный трехпрестольный Входоиерусалимский храм (взорван в 1930 г.) и деревянный игуменский корпус с домовым храмом преподобного Сергия Радонежского (сгорел в 2013 г.).

 Возле алтарной части каменного храма, в нескольких шагах от нее, стояли величавые кресты. Под ними покоились первый священник и несколько насельниц монастыря. Особо выделялась там красивая железная решетка, которая обрамляла могилу основательницы Богородице-Сергиевской обители игумении Маргариты. В миру матушку Маргариту звали Пелагией Тимофеевной Дедюхиной. Впрочем, по отчеству ее никогда не называли – просто-напросто потому, что не успели: уже с трехлетнего возраста вместе с родительницей она жила в монастыре. Надгробный крест ее гласил: «Под сим крестом покоится прах первоначальной настоятельницы сего монастыря игумении Маргариты, почившей о Господе 26.07.1899 г., 68 лет от рождения, пребывала настоятельницей сей обители с 1886 г.». Именно ее трудами и молитвами маленькая и бедная община на краю Царевококшайска превратилась в настоящий монастырь, который благоухал цветами и прекрасным садом.

 Надо сказать, что Богородице-Сергиевская обитель никогда не имела своего кладбища. Усопших насельниц погребали на общем городском кладбище, доныне не сохранившемся. Всякий раз похоронные шествия проходили по улицам города, что составляло большое неудобство. Да и самое погребение монашествующих на общих с мирянами кладбищах, как и разлучение живых сестер с могилами умерших насельниц, было весьма прискорбным.

 Тем не менее, были исключительные случаи, когда с разрешения епархиального начальства наиболее потрудившиеся во благо обители и явившие собой пример иноческой жизни сестры погребались внутри ограды монастыря. Воистину это было тогда для всех насельниц и прихожан обители общим утешением. Так в обители со временем образовалось совсем маленькое монастырское кладбище.

Кроме этого места, внутри монастырской стены имелись еще три одиночные могилы. Две из них располагались в бывшей церковной ограде Входоиерусалимского храма, а точное расположение третьего захоронения неизвестно.

 В 1887 году в Царевококшайской обители трудилась насельница Цивильского Тихвинского женского монастыря инокиня Евлампия, которая здесь заболела чахоткой. Болезнь привела 35-летнюю рясофорную послушницу к переходу в вечность, последовавшему 20 сентября того же года. Матушка Маргарита, будущая игумения, пожелала похоронить новопреставленную в церковной ограде каменного храма. Без благословения правящего архиерея она сделать этого не могла. Поэтому срочно послала в Казань архиепископу Палладию (Раеву, впоследствии митрополиту) телеграмму, а 22 сентября получила ответ с разрешением на такое погребение. Отпевание и захоронение инокини Евлампии состоялось уже на следующий день. Таким образом, на территории монастыря появилась первая монашеская могила.

4 июня 1893 г. в необычное для монастыря время двенадцать раз ударили в большой колокол, возвестив всех насельниц о кончине пожилой мантийной монахини Феофании (Большаковой, родительницы второй настоятельницы Богородице-Сергиевской обители игумении Магдалины). Сестры, отложив все свои дела, сразу же за новопреставленную сделали по двенадцать земных поклонов с молитвой: «Упокой Господи, душу рабы Твоея монахини Феофании». Это была первая мантийная монахиня, скончавшаяся в Богородице-Сергиевской обители.

 С благословения матушки игумении Маргариты монахини подготовили почившую к погребению. После положения тела во гроб его накрыли черным погребальным покрывалом.  Монахини, взяв гроб с телом почившей на свои плечи, перенесли его в храм, поставив в центре. Шествие при этом сопровождалось непрестанным пением: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». День и ночь сестры не отходили от тела умершей: одна читала Псалтирь, другие по желанию молились.

 Могилу для монахини Феофании должны были приготовить на городском погосте. Но Господу угодно было почтить память доброй труженицы, одной из первых пришедшей в обитель и шесть лет неустанно собиравшей пожертвования на ее пользу. По просьбе игумении Маргариты Высокопреосвященнейший Владимир (Петров), архиепископ Казанский и Свияжский, дал благословение похоронить старицу в ограде монастыря. Отпевали почившую не как простого человека, а по монашескому чину, как положено отпевать монахов. Во время трогательной песни: «Приидите, последнее целование дадим, братие, умершей...», все прощались с телом усопшей монахини. После отпевания под колокольный звон гроб с телом матери Феофании на руках монахинь был перенесен к месту ее погребения. Опустив гроб в могилу, все посыпали ее землей. Затем сестры вернулись в храм, где каждая из них за упокой души почившей положила по двенадцать земных поклонов.

 В том же 1893 году 31 августа в монастыре скончалась постриженница Чистополькой обители, перешедшая сюда в 1888 году, инокиня Любовь (Березовская). В Царевококшайском монастыре она потрудилась немного, но в бытность свою в Чистополе, мать Любовь тесно подвизалась на послушаниях вместе с матушкой Маргаритой. Особого чина отпевания инокинь и послушниц не существует, поэтому отпевали ее так же, как и мирских людей. При этом, в отличие от монахов, лицо почивших инокинь и послушниц наличником не накрывается. Трудно сказать, что подвигло настоятельницу похоронить Березовскую в ограде своей обители, тем не менее, тело почившей инокини нашло свое пристанище внутри ее стен. Могила инокини Любови находилась где-то отдельно, вне церковной территории и монастырского кладбища.

 В начале 1889 г. из Вятской губернии Нолинского уезда Таранковской волости починка Поломского (Бошары, ныне деревня Богородского района Ошланского сельского поселения) в обитель в качестве послушницы поступила крестьянская 19-летняя девица Анастасия Евфимиевна Береснева. Юная подвижница оказалась обученной грамоте и церковному чтению и пению. При этом у нее проявились хорошие певческие способности, так что с первых же дней жизни в стенах святой обители она проходила клиросное послушание. Кроме того, в свободное от храма время, Анастасия вышивала гладью. Восемь лет с кротостью и смирением несла молодая послушница возложенные на нее послушания. К началу 1897 года она заболела чахоткой (туберкулез легких) и 1 марта того же года, в день памяти преподобномученицы Евдокии, 27-летняя страдалица отошла ко Господу. По желанию матушки игумении Маргариты и с разрешения епархиального начальства послушницу Анастасию похоронили внутри монастыря в церковной ограде, то есть вблизи Входоиерусалимской церкви. Большим утешением тогда было для каждой из сестер приходить на могилку этой кроткой голубицы помолиться за упокой ее души и попросить молитв почившей.

 Как отмечалось выше, в 1899 году 26 июля скончалась первоначальница и строительница обители игумения Маргарита. По ходатайству старших сестер могила матушке была приготовлена рядом с местом погребения монахини Феофании. Нельзя описать последнего прощания насельниц с любимой матерью-игуменией в конце ее отпевания – поистине было тогда надгробное рыдание! Гроб с телом почившей на руках монахинь обнесли вокруг Входоиерусалимского храма, расширенного ее попечениями. Вся процессия при печальном звоне колоколов сопровождалась пением клирошанок, идущих впереди гроба. Передние сестры несли крест и хоругви, потом две монахини – на головах крышку от гроба. Таким образом, донесли до приготовленного места захоронения, закрыли гроб и опустили его в могилу.

 Как тяжело было переживать эту минуту бедным инокиням: души их были потрясены до глубины. Все посыпали землею дорогую могилу и, возвратившись в храм, каждая положила по двенадцать земных поклонов за упокой души новопреставленной.

 И все же, невзирая на разлуку, у них было отрадное утешение – могила незабвенной матери находилась здесь внутри стен обители. При всяких начинаниях и искушениях сестры ходили на могилу, мысленно испрашивая благословения и помощи у дорогой матушки: она всегда была жива для них, воспитанных ею в христианских верованиях.

Через пять лет после кончины строительницы обители монастырское кладбище пополнилось сразу двумя могилами. С 1899 г. одной из старших сестер монастыря была монахиня Евпраксия (Меркурьева), несущая с этого времени ответственное послушание благочинной. В данную обитель она перешла из Лаишевского женского монастыря в 1888 году. До назначения благочинной мать Евпраксия трудилась по сбору пожертвований на нужды обители. В 1904 г. чахоточная болезнь приблизила 47-летнюю монахиню к переходу в вечность. Кончина ее последовала 20 мая того же года, в день памяти обретения мощей Московского святителя Алексия (1431).

 В этот же день от горловой чахотки отошла ко Господу единственная дочь заштатного первого монастырского священника отца Константина Вознесенского – 48-летняя девица Александра. Отпевали новопреставленных в один и тот же день, но в разное время, так как чин отпевания мирских людей отличается от монашеского. Хотя Александра и не являлась насельницей монастыря, но, по-видимому, для утешения и по заслугам ее престарелого и больного на то время родителя, похоронили почившую на монастырском кладбище.

 Мать Евпраксия, как явившая собой пример иноческой жизни, также удостоилась погребения внутри монастыря, обретя покой рядом со своей наставницей игуменией Маргаритой.

 Спустя пять с половиной лет, 29 декабря 1909 года, упокоился и отец Константин, имея от роду 80 лет. Назначенные священники опрятали тело почившего, при этом губкой крестообразно обтерли елеем его чело, очи, уста, перси, колена и руки. Затем новопреставленного облачили в обычные одежды, а потом в священнические. Лицо накрыли воздухом и в руки вложили Евангелие. Усердные священнослужители над телом усопшего сразу же начали читать Евангелие. Отпевали батюшку соборно все городские священнослужители в монастырском храме по особому чину, которым положено отпевать священников. С разрешения Никанора (Каменского), архиепископа Казанского и Свияжского, могилу отцу Константину приготовили на монастырском кладбище. После отпевания под колокольный звон гроб с телом почившего на руках священников был обнесен вокруг храма. Далее шествие направилось к подготовленному месту его погребения. Шестнадцать лет, вплоть до ухода за штат 11 декабря 1902 г., новопреставленный безропотно служил в стенах святой обители, своим примером поддерживая и укрепляя сестер в несении нелегкого иноческого креста. Не случайно бренное тело иерея Константина нашло упокоение среди могил иночествующих.

 После этого захоронения прошло около семи лет и только тогда монастырское кладбище вновь пополнилось. В день празднования иконы Божией Матери «Знамение» Курской-Коренной, 8 марта 1916 года в обители скончалась 66-летняя послушница Варвара (Смирнова). В свое время Варвара имела мужа, но, рано овдовев и не имея при этом детей, она решила дальнейшую свою жизнь посвятить Богу. В 1888 году, имея от роду 38 лет, молодая вдова в качестве послушницы поступила в Богородице-Сергиевскую обитель. За 28 лет жизни в стенах святой обители на нее всегда возлагались ответственные послушания. Пять лет Варвара трудилась в ризной, находясь в полном послушании ее смотрительницы – ризничной монастыря. За это время послушница показала свое благоразумие и благонравие, так что с 1894 года ее перевели наблюдательницей за детьми монастырского училища. С преобразованием в 1901 г. училища в двухклассную школу должность наблюдательницы за школьными ученицами перешла в обязанность их преподавательниц. После этого Варвару перевели в странноприимную, где она пятнадцать лет как Самому Господу служила паломникам и странникам. Здесь она и отошла ко Господу. Игумения Серафима (Фролова), управлявшая на ту пору монастырем, решила похоронить новопреставленную, явившую своей жизнью в стенах святой обители пример, достойный подражания, на монастырском кладбище. Получив на это архиерейское благословение, могилу почившей приготовили в ограде обители.

 В этом же году в день празднования другой почитаемой иконы Пресвятой Богородицы Иверской, 13 октября, скончалась еще одна вдовая и бездетная послушница Екатерина (Ямщикова). Сюда в монастырь Екатерина поступила в 40-летнем возрасте в 1900 г. Трудилась она в трапезной и, в теплое время года, на огородах. К 1912 году послушница Екатерина занемогла и с этого времени возложенные на нее послушания нести уже больше не смогла. Весь ее организм пришел в расслабление, так что больную пришлось поместить в монастырскую больницу в число призреваемых. До самой своей кончины около пяти лет находилась она в расслаблении. По всей видимости, крест неизлечимой болезни послушница Екатерина несла с покорностью воле Божией. Поэтому, когда душа 55-летней страдалицы отлетела от тела, матушка Серафима в назидание духовно немощным сестрам и в подкрепление сильным духом, положила намерение похоронить почившую на монастырском кладбище. Митрополит Казанский и Свияжский Иаков (Пятницкий) желание игумении удовлетворил, дав на это благословение. После отпевания старшие сестры перенесли на своих руках гроб с телом новопреставленной к месту погребения. Это была седьмая – последняя могила в кладбищенской оградке обители.

 После закрытия в 1921 году монастыря большинство сестер с его территории выселили. Но никакие решения безбожной власти не могли «закрыть» монашескую жизнь. Покидая родную обитель, сестры твердо знали: это не навсегда. Монастырское кладбище вскоре также подверглось осквернению.

 При проведении подземных работ на территории возрождаемой обители летом нынешнего года были обретены разрозненные останки когда-то здесь похороненных. Все они будут погребены тут же для общего поклонения и молитвенного воздыхания в одной общей могиле под одним большим крестом.